«Здешний Кембридж не похож на английский», - с удивительной простотой говорит девушка за стойкой проката машин в аэропорту. Кембридж, Онтарио, принадлежит к тем населенным пунктам, которые так необъяснимо любят градостроители: в свете сумрачных неоновых огней торговые центры сменяются местами продажи бургеров, а между ними попадаются фирмы по продаже машин.
Чтобы добраться до JDs Billiards, вам сначала придется проехать 60миль из Торонто в Кембридж, потом найти школу вождения в неосвещенной части города, и перейти на противоположную сторону дороги. Увидев на улице знак «Мы ремонтируем оборудование спа», ты готовишься увидеть внутри разбитые джакузи, и поэтому испытываешь настоящее облегчение, когда, вместо них, находишь бильярдную со столами для пула и снукера. И сразу становится ясно, что даже в таком глухом месте, как Кембридж, JDs не пользуется популярностью. Сегодня вечер пятницы, но возле бара собралось только с полдюжины постоянных посетителей. В одном конце комнаты парочка молодых людей играет в пул. В другом - моложавый мужчина лет сорока трех рассматривает коллекцию памятных снукерных вещей, выставленных в клубе, – старые трофеи, вырезки из газет, плохие карикатуры на Джимми Уайта и Стивена Хендри. Есть еще один плакат с автографом, на котором, в конце концов, и останавливается его взгляд – на нем изображен улыбающийся молодой человек с нежной кожей, одетый в белый костюм. Зайди сюда какой-нибудь фанат плохой поп-музыки, он бы с легкостью мог спутать этого юношу с бас-гитаристом The Rubettes..
Керк Стивенс смотрит на себя прежнего в… – положа руку на сердце – в этой довольно забавной одежде и улыбается воспоминаниям. «Я пожертвовал костюм на благотворительность и его продали с аукциона. Думаю, уж пару долларов на нем точно заработали». Прошло 20 лет с момента появления юного Стивенса на Чемпионате Мира в его знаменитом белом костюме («Вы бы слышали вздохи, когда я вошел в комнату»), 15 лет с тех пор, как он поверг в шок снукерную общественность известием о своем дурном пристрастии к белому порошку, и десятилетие с того времени, как он навсегда покинул британскую снукерную сцену, озлобленный, сломленный и разбитый.
«Мне было очень неуютно из-за этих статей обо мне на первых полосах газет. Я был измотан борьбой с дерьмовым мнением людей о себе. Я катал шары около 20 лет, начав в 10. - вспоминает он. - Я ни с кем не попрощался и ничего никому не сказал. В 1/8 финала, я играл с Джоном Пэрротом. Выиграл первые три фрейма, проиграл следующие 9, на этом все и закончилось. Я просто хотел домой к своей семье». Это был 1991 год.
За десять прошедших лет Стивенс лишь слегка пополнел, но в нем все еще легко узнать человека, при виде которого в первой половине восьмидесятых бабушки (и их внучки) падали в обморок от восторга. Однако, пощадив его тело, годы оставили шрамы в его душе и изрядно потрепали его карман. Он не станет рассказывать, например, он позорном инциденте 1985 года, когда Сильвино Фрациско обвинил его в том, что во время телевизионного матча Керк «был под кайфом». Разве что выразит некоторое удовлетворение от факта, что Франциско сел в тюрьму за попытку провезти наркотики контрабандой. Не станет он говорить что-нибудь для газет и о недавней книге знаменитого канадского романиста Мордекая Ричлера « On Snooker», в которой Стивенс изображается помешанным на наркотиках, необразованным дурачком. (Подобная неприязнь к предмету объяснима – книга Ричлера в равной степени недостоверна и пафосна, не говоря уже о замалчивании некоторых вещей) Вопросы о тех днях, когда он нюхал кокаин вызывают злость: «К чему это "и где они сейчас?"»
Однако за небольшую плату наличными Хэнку, его другу и владельцу JDs Billiards, он с чувством юмора и самоиронией расскажет вам о жизни снукеристов 80х (это будет забавная история, чем-то напоминающая фильм «Почти знаменит», только с более развратными группи) и о своей жизни последние 10 лет, которая больше напоминает комическую трагедии.
После возвращения в Канаду в 1991 Стивенс не смотрел снукер по телевидению около двух лет, около трех лет не брался за кий. Вместо этого он проводил время со своими двумя детьми, Джесом и Дошуа, и женой Вики. Сменил несколько работ – строительство, дизайн садов, рубка леса («Выяснилось, что я боюсь высоты», - сознается он), до тех пор, пока не дошел до низшей точки. «Продажа машин», - морщась, говорит Стивенс. 'Это было где-то в 1993-1994 годах. Я был худшим продавцом машин в мире. Кажется, мое достижение составляло пять машин за шесть месяцев. Я даже собственной сестре продать машину не сумел. Она пошла в другую фирму и купила машину там в два раза дороже. Проблема состояла в том, что я не мог по-настоящему давить на людей. Я был слишком хорошим. Единственной причиной, по которой меня держали на работе, было соревнование по пулу для работников компании по пятницам – я помогал его организовывать. «Люди приходили на соревнования, и пока они играли, мы продавали им машины». Все закончилось, когда машина Стивенса, которую он брал напрокат в собственной компании, разбилась в аварии.
Потеряв и эту работу, он вернулся к снукеру. Некоторое время играл, как любитель, а потом пробился в процветающее, но не слишком богатое канадское снукерное сообщество. Он выиграл три из пяти прошедших Национальных Чемпионатов Канады. В прошлом месяце стал финалистом на турнире, которые проходил на соседней базе ВВС. «Я получил чек на 1,500 долларов», - говорит он тихо, будто ему стыдно за скудость вознаграждения. Смущение здесь излишне, но, в данных обстоятельствах, объянимо; в конце концов, мы говорим о бывшем четвертом номере в мировом рейтинге, человеке, который зарабатывал примерно столько, сколько рок-звезды в добрые старые времена. «150 тысяч за сезон – и это без заработков от выставочных матчей»
Однако, до сих пор, каждый раз, когда какая-нибудь из снукерных звезд попадается на курении марихуаны, ему звонят из газет и просят рассказать историю своего падения. Изредка, он даже оказывал психологическую помощь богатым наркоманам. «Один журналист спросил меня, что я сказал Полу Мерсону (английский футболист). Вообще-то, я сказал ему позаботиться о себе, - пожимает плечами Стивенс. - Они напечатали только полстраницы и заплатили мне пять тысяч».
Несколько неудачных попыток вернуться на британскую снукерную сцену, развод и три курса лечения от наркотической зависимости – вот как прошли последние десять лет жизни Керка Стивенса. На первый взгляд весьма печальная история, но есть что-то в облике канадца, что не позволяет жалеть его. Начать с того, что он наверняка скажет вам, куда вы можете засунуть свою жалость.
Мальчишеская внешность и безукоризненные манеры всегда давали неверное представление о прошлом Стивенса – развод родителей, исключение из школы, употребление наркотиков и т.д. Он может позаботиться о себе сам. И, он по-прежнему способен – почти что – смеяться над своим падением.
«Икра и шампанское в меню больше не входят, – говорит он, делая глоток пива, - но я прекрасно обхожусь и Labatts (канадское пиво)».
Однако до сих пор - и это очевидно - он верит, что сага о Керке Стивенсе еще не закончена. Два года назад он ездил на 25летие Benson and Hedges Championship и встретил старых приятелей – «Джимми Уайт и Джон Вирго два самых открытых человека в мире», - и эта поездка пробудила старые надежды. Он хочет вернуться, если не в мейн-тур («Нужно издать закон, которых бы запретил этим детям играть так хорошо», - признает он.), то, по крайней мере, в тур для возрастных игроков, который вроде бы планируется в данный момент. «Только представьте: я, Торбурн, Вилли Торн, Стив Дэвис, Уайти, Вирго – это ведь было бы довольно интересно? Единственная проблема в том, что руководители не поддерживают эту идею. Что не так с этими людьми? Они просто не понимают, вот что с ними».
«И господа руководители Всемирной Снукерной Ассоциации вполне могут оштрафовать меня за такие слова», - добавляет он, как я подозреваю, больше с надеждой, чем действительно ожидая такого наказания. Падающие рейтинги трансляций, внутренние распри, отсутствие харизмы у звезд – очевидно, что миру современного профессионального снукера есть о чем беспокоиться и кроме колкостей, отпускаемых бывшим игроков в баре Кембриджа на другом континенте. Однако по-прежнему, идея о матчах между Керком Стивенсом, «Ураганом», «Вихрем» и другими игроками золотой эры снукера, таких как Дэвис, например, действительно наделена определенным очарованием. Вопрос в том, справится ли он сам?
«Я играю довольно хорошо. Недавно сделал 142 (брейк)», - говорит он, указывая на снукерный стол в центре комнаты. «Я прихожу сюда каждый день, играю два или три часа. Я все еще могу играть».
Как на счет жизни, не связанной со снукером? В конце концов, человек не может жить лишь канадским снукерным сообществом, а у него, кроме JDs, кажется, нет ни других средств к существованию, ни собственного дома (даже домашнего телефона, если подумать). «Все нормально. Я встречаюсь с девушкой уже два года», - говорит он, защищаясь.
Уже поздно, Хэнк закрывается на ночь, а я вряд ли очень скоро вернусь в Кембридж, поэтому решаю рискнуть и навлечь на себя гнев Стивенса. Что с наркотиками? Он бросил их окончательно? «Нуу, вы знаете…» Этикетка на бутылке с пивом, которую он держит в руках, внезапно привлекает все его внимание. Он рассматривает ее некоторое время, покрываясь румянцем перед тем как сделать глубокий, взволнованный вздох. «Я проходил курс лечения три раза за всю мою жизнь. Туда я ходил отнюдь не для того, чтобы поесть или поглазеть на что-нибудь. Вы когда-нибудь от чего-нибудь зависели? Если да, тогда вы знаете, как тяжело справиться с такой зависимостью». Это означает «нет»?
«Послушай… Я ведь выгляжу довольно хорошо, не так ли?». Он встает, подавая мне руку, и, не дождавшись ответа, продолжает: «А это единственное, что имеет значение. ОК».
