Дональд МакРэ
Вторник, 11.04.2006
The Guardian

В ту ночь, когда Кен Доэрти выиграл Чемпионат Мира 1997, на опустевших улицах Дублина не было зафиксировано ни одного преступления. Только по одному этому поразительному факту можно судить о том впечатлении, которое произвел его триумф на ирландцев. Доэрти рассказали, что все в его родном городе были прикованы к экранам телевизора, когда он выигрывал матч у казалось бы непобедимого Стивена Хендри. Однако он поверил этим фантастическим утверждениям только по возвращении из Шеффилда, когда во время праздничного проезда в открытом автобусе по переполненным улицам города увидел, как 250 000 дублинцев приветствуют его.

читать дальше«Это было удивительно, - вспоминает Доэрти, - но также это казалось и не менее странным. Меня представили старшему суперинтенданту (один из рангов полиции Англии) полицейский сил Дублина, и он сказал: «Доэрти, тебе следует чаще попадать в телевизионные трансляции – ты бы сильно облегчил мне жизнь». И потом рассказал мне, что пока я играл последнюю сессию финала с 7 до 10 часов вечера в то воскресение, они не получили ни единого рапорта о совершении преступления.

Великолепный Ронни О’Салливан со своими неистовыми демонами является крайне притягательным персонажем в снукере, но Доэрти, несомненно, самый интеллигентный и интересный характер в этом спорте. Кажущийся бледным и зажатым на экране, в жизни Кен Доэрти яркий и приветливый. Менее чем за час мы успеваем пообщаться на совершенно различные темы, начиная с Роя Кина, Караваджо, Джонни Кэша и Алекса Хиггинса и заканчивая оперой; поговорить о его детстве в Дублине, о том, как его снимали с самолета за «состояние опьянения и недозволенное поведение», а также про то, что значит быть соблазненным австралийским психиатром.

Кроме своего победного финала в 1997, Доэрти играл еще в двух – на следующий год он проиграл Джону Хиггинсу 18-12, а в 2003 Марку Вильямсу 18-16. Эпический матч с Вильямсом венчал турнир на протяжении которого Доэрти демонстрировал неистощимую способность бороться, совершив ряд невероятных камбэков. В финале же Кен проигрывал 2-10, но сумел сравнять счет до 11-11.
"Я думал, что выиграю, ведь мне удавались действительно чудесные возвращения. Даже в полуфинале я проигрывал 9-15 Полу Хантеру, но сумел выиграть 17-16. Так что проигрыш стал страшным ударом для меня. Я не мог прийти в себя два сезона».

Несмотря на то, что множество интересов Доэрти лежат вне снукера, он признает, что в него есть определенные проблемы в спорте. «Когда я проигрываю матч, я не могу, как другие игроки оставить это позади и не обращать внимания. Я часто выхожу на следующий матч с разочарованием от предыдущего, и это было настоящим психологическим барьером для меня, потому что я пять лет не выигрывал рейтинговых турниров. В прошлом году, я был обеспокоен тем, что выпал из топ-16, так что сложно переоценить важность того, что когда я, в конце концов, снова выиграл Мальту, мне удалось добраться до третьей строчки рейтинга. Я был на ней в 1997 – это мой самый высокий рейтинг за карьеру».

Доэрти уступал Хиггинсу 5-8 в финале Мальта Кап, проходившего в феврале, после чего продемонстрировал один из своих фирменных камбеков и победил со счетом 9-8, завершив, тем самым, свою безвыигрышную серию. Однако последующее празднование в компании побежденного друга закончилось множеством разнообразных газетных заголовков по всей Ирландии и Британии, когда через восемь часов после финала их сняли с утреннего рейса до Хитроу.

Несмотря на то, что везде упоминалось, что Доэрти не был пьян, и его попросили покинуть самолет только после высказанных протестов по поводу снятия Хиггинса, он подчеркивает, что «это обижает его. Большинство людей сказали бы что Джон и я два самых неподходящих человека для участия в таких историях. Нас просто использовали. Джон мог быть немного пьян, но если мы и причиняли какое-то неудобство, то только тем, что смеялись".

"Ирония состоит в том, что я, будучи фанатом Манчестер Юнайтед, на следующих выходных летел в самолете, набитом болельщиками Ливерпуля. Мы были на кубковом матче наших команд и они безжалостно высмеяли меня – даже несмотря на то, что он знали, что я слишком разумен, чтобы напиваться.

Доэрти предпочитает не афишировать факт, что однажды он написал рецензию на использование света и тени в картине Караваджо «Ужин в Эммаусе» для проспекта Национальной Галереи. «Я люблю искусство, хотя и не изучал его. Это просто наша с Сарой (жена) страсть. Если мы куда-нибудь собираемся на праздники, то выбираем Париж или Рим, и практически сразу по прибытию отправляемся в Лувр или Сикстинскую Капеллу».

Доэрти, с его увлечением оперой и «религиозной преданностью кино”, не похож на большинство других игроков. «Меня подкалывают при любой возможности. Не верят, что снукерист может интересоваться чем-то настолько неопределенным, как искусство».

Доэрти удалось добиться многого, оставив позади нищенское существование, которое он и его семья вели в Дублине. «Мы жили на Рэйнело Авеню, 19, в маленьком доме, который мы делили с другой семьей. На нашем этаже было две крохотные комнатки, где ютились шесть человек. Туалет был на улице, настоящей ванной не было. Но даже это было лучше, чем тот дом, в который мы переехали в Доннибруке. Там мы когда-то пришли домой и обнаружили, что хозяин поменял замки, или однажды, когда был пожар, выяснилось, что он запер нас внутри. Маме пришлось помогать нам выбираться через окно. После все этого Рэйнело Авеню казалось не таким уж плохим местом».

В конце концов, они переехали в лучший дом, который им не приходилось ни с кем делить. «Мне было жаль свою маму, через некоторое время после этого мой отец умер. Мне было 13, и ей пришлось растить меня и моих двух братьев с сестрой. Большую часть времени она вылавливала меня из местного снукерного клуба Jasons. Она всегда грозила владельцам – двум братьям Ковей – что если я провалю экзамены, это будет на их совести. Но они помогли мне потому, что однажды услышали, что мой отец умер, и разрешили практиковаться в их клубе бесплатно, столько времени, сколько я хочу».

Разница между его жизнью и жизнью Сары в Австралии едва ли могла бы быть больше. «Она родилась здесь, но когда ей исполнилось семь, ее семья переехала в Австралию. Ее отец был врачом и впоследствии отправил дочку сюда учиться в Королевском Хирургическом Колледже. Сара стала психиатром и сейчас проводит интересное исследование для DCFS (социальная служба), которое…» Доэрти колеблется, а потом шепчет: «Я лучше уточню, как правильно, иначе потом получу по полной».

Он кричит Саре: «Еще раз, о чем твое исследование?». «Психическое здоровье и поведенческие отклонения при дилкардическом лицевом синдроме… это должно помочь людям с лицевыми аномалиями”, - доносится гордый ответ.

Доэрти смеется, когда его спрашивают, рассказал ли он такой умной женщине, что он обычный снукерист в вечер их знакомства в Дублине в 1999? «У меня не было на это времени. Она просто соблазнила меня. Напоила и отвезла ко мне домой. Они ничего не знала о снукере».

Сара оказывает ему какую-нибудь психологическую помощь перед очередным Чемпионатом Мира? «Она знает, когда я делают что-то не так, и говорит мне. Но как и вся моя семья, она слишком нервничает, чтобы смотреть, как я играю».

Сара может и не смотреть ни одного снукерного матча на протяжении 17 дней мучительной психологической драмы, но ее супруг отправляется в Шеффилд, вновь надеясь на лучшее. «Я думаю, у меня есть действительно хорошие шансы на победу. Разве это не было бы грандиозно?». Любители искусства, которые смотрят снукер, без сомнения согласятся с этим утверждением, поставив Пуччини или любуясь картинами Караваджо в честь своего тайного героя. А полисмены по всей Ирландии, тем временем, будут просто молиться, чтобы этот парень из Рэйнело обеспечил им еще один спокойный воскресный вечер, которые так редки в Дублине.

Источник: http://sport.guardian.co.uk/snooker/story/0,,1751118,00.html