Один за другим авторы пытались рассказать историю Джимми Уайта. Джонатан Рэндалл о своей погоне за капризным и неуловимым снукерным гением.
The Independent - London
24.01.1999
Джонатан Рендалл

Я очень хорошо помню место, где мы заключили сделку. Это случилось в букмекерской конторе в Уандсворте, около 18 месяцев назад. Я встретился с Джимми Уайтом, снукеристом, в равной степени гениальным представителем полусвета и героем греческой трагедии, и единственным спортсменом, которого, как говорят, Иегуди Менухин* смотрит по телевизору. Джимми только-только передал в кассу пометки по нескольким "маленьким" ставка (около 100 фунтов каждая, как мне помнится). Возле него стоял Джелли Бэби, его старый друг.

До того момента, если честно, я даже не смел испытывать никаких надежд, связанных с «Вихрем» - так должна была называться моя предполагаемая книга о Джимми - (по его снукерному прозвищу, которое он получил за молниеносную скорость, с которой клал шары в лузы во времена своей молодости). Я гонялся за ним слишком долго и был измотан усилиями, которые требовались, чтобы поспеть за ним, не говоря уже о попытках заинтересовать его книгой.

Джимми - для непосвященных – считается воплощением британского снукера. Пять раз он был финалистом чемпионатов мира. Пару лет назад его будущее чемпионство казалось неминуемым, настолько легко давалась ему эта дьявольски сложная игра. Сейчас же только несколько человек считают, что оно все еще возможно. Однако Уайтом по-прежнему восхищаются. «Шельма» - так часто называли его за пристрастия, не касавшиеся снукера. К тому же, он всегда был образцом шарма и благородства, иногда объявляя себе фол, который рефери не смог увидеть. Про него говорили, что его равно боготворят, как пожилые леди, так и «уличные ребятишки, сопящие по всей современной Британии, который видят в нем то, чем они могли бы стать».

Все началось со статьи, которую я написал о нем на Maltese Open, и тянулось до сих пор, оставляя свой след по всей стране. Плимут, Норвич, дом - казалось, я окончательно потерял Джимми в зеленом Оксшотте, Сюррей, турниры, с которых он с треском вылетал, выставочные матчи с парковками где-то на периферии, куда они с Джелли Бэби мужественно таскались. Иногда декорации переносились на международную арену: в Ирландию, например – один из так называемых "пропавших уикэндов" пришелся именно на эту страну.

В таких обстоятельствах приходится полагаться на средство, известное, как «номер 147» - мобильный Джимми (последние три цифры – 147. Волшебное снукерное число: максимальный брейк). Этот номер считается свидетельством элитарной близости к абоненту, но на самом деле его следовало бы называть химерой, лабиринтом, Хэмптон Кортом** мобильной связи. Потому что Джимми немногим показывал выход. Иногда, вы спрашивали себя, а знал ли он сам, где выход находится. Вы звоните и говорите: «Джимми, наша встреча, которая назначена на час… Просто хотел уточнить, что вы придете». А Джимми обаятельно отвечает: «Ну конечно-конечно, я действительно хочу приехать, но я немного устал - неожиданно понимаете? Я попытаюсь, но давайте переназначим. Позвоните мне на мобильник в 13.30, ОК?» Сначала я думал, что это только я так попадаю, но потом начал подозревать, что даже эти «немногие» не понимают, куда надо идти. Возможно, даже Морин, жене Джимми, матери его четырех дочерей, приходилось блуждать по лабиринту в поисках пути иногда. Возможно, даже Джелли Бэби приходилось.

Мы звоним, звоним, пытаемся поймать Джимми, а Джимми все так же ускользает… Я держался изо всех сил. Иногда мне удавалось подойти ближе. В Плимуте, к примеру. Я остановился в «Травелодж» в предместье, в первом раунде Джимми играл с каким-то аутсайдером, поэтому почти не готовился к матчу. Была Пасха, дул ветер, никто не работал. Я решил последний раз позвонить по номеру 147 – Джимми как раз проиграл этому самому аутсайдеру – и посочувствовать. Джимми ответил сразу же. Конечно, он встретится со мной. Вообще-то, он искал кого-нибудь, кто подкинул бы его до Оксшотта. Я ведь не собираюсь туда, не так ли?

Я забрал его через несколько минут. Получив Джимми с мобильником на пассажирское сиденье, я подумал, что имею как минимум три часа, чтобы поговорить с ним, так что если книге не суждено случиться, по крайней мере, я буду знать. И что он делает? Он немедленно засыпает. А просыпается примерно за милю до Оксшотта.

Вы не сможете проехать мимо дома Джимми. Подъездная дорога освещается двумя сферами у ворот, похожими на гигантские снукерные шары. Он купил их в каком-то пабе. Они могли бы придать оттенок дурновкусия дорожке, но нет. Они лишь вызывают какое-то смутное ощущение арт деко. Увидев туманные очертания сфер, я взял быка за рога. «Джимми, вы знаете, эта книга, "Вихрь"…». Джимми выслушал. Прямо перед тем, как открыть дверь и выйти, он сказал: «Хорошо, давайте попробуем». «Что?» - переспросил я. Джимми повторил эти изумительные слова, добавив: «У меня уже есть для этого всякие разные там, но это совершенно другое, понимаешь? Так что, давай, почему бы и нет?» Еще, уже отворачиваясь, Джимми строго посоветовал мне решить вопрос с финансами. Я даже не стал думать о "всяких разных там". Мне вполне хватало своих для беспокойства.

С деньгами я разобрался. Вроде бы. Именно по этой причине мы и оказались в Уандсворте в тот день - в любимой забегаловке Джимми, где все прикидывались, что он обычный человек, - мы должны были обсудить оплату. Проблема состояла в том, что, судя по разговору с ним по 147 номеру, Джимми не считал и полмиллиона слишком большой суммой. Я бы тоже не возражал (мы собирались все разделить 50-50), но большинство издателей предлагали мне 20 тысяч. Однако, в то утро мне сделали окончательное предложение, подняв цену до 40 тысяч. Меня устраивало, но Джимми и Джелли Бэби посчитали это за бесценок. И Джимми предложил, протягивая мобильник, позвонить им сейчас же и посоветовать начать вести себя разумно. Но его мобильный не работал, и нам пришлось идти на улицу в телефонную будку. Пока я звонил, они оба маячили за моей спиной. Конечно, ничего не вышло – 40 и точка. Я повернулся, чтобы сказать Джимми, а он… исчез. Как и Джелли Бэби. Самый молниеносный побег всех времен. А потом я заметил букмекерскую контору. Внутри, я рассказал Джимми о 40 тысячах. "Соглашайся», - сказал он. "Что?" "Соглашайся. Почему бы и нет, а?" Я предложил Джимми отпраздновать соглашение, ставкой на него на предстоящем чемпионате в Шеффилде (его шансы расценивались 40-1. «Дьявольски обидный коэффициент», - делая ставку на победу, сказал я от его имени). Но Джимми ответил, что не считает такой поступок хорошей идеей. По дороге на выход, он добавил: "Полагаю, тогда, тебе лучше приехать вместе с нами в Норвич".

Я действительно поехал в Норвич, но не увиделся с Джимми, потому что он забыл положить про мой пропуск и его продали. Но Джимми мне перезвонил. "Где ты был? - спросил он. – Мы с Джелли ждали тебя". Тогда я понял. Это должно было случиться. Мне дали карту лабиринта. На время написания книги, я занял почетное место среди "немногих". Однако, я не понимал, насколько временным будет это время.

Чтобы отпраздновать свое новое положение, я решил, что не стану подстраховывать себя, ставя одновременно с победой на проигрыш Джимми или на его второе или третье место. Ведь у букмекеров он повел себя так неспроста. Я догадывался об этом и раньше, как бы он ни повторял свою мантру «Меня будет непросто остановить на Чемпионате Мира». Он не верил в себя по-настоящему. Джимми, как казалось мне, был в глубокой яме. Он пытался выбраться из нее, но у него не получалось.

Тяжелый период в жизни. Угроза вылета из топ-16. Смерть сначала мамы Лилиан, а потом брата Мартина. Банкротство. Смешно сказать - он лечил свою плешивость у какого-то шарлатана, который втыкал ему иголки в череп, и это лечение закончилось для него мучительными головными болями. Потом были регулярные расставания с Моурин, азартные игры, пьянки – почти два десятилетия без перерыва, начавшиеся еще с его безумных юношеских дней в снукерном клубе Pot Black на Варденс Роуд в Клэфеме.

К середине девяностых от этого осталась квинтэссенция: пристрастие к воплощению чистого разрушения – Джеку Дэниелсу и водке. Джимми знал, что так продолжать нельзя, и, в общем-то, ему удалось остановиться. Он перешел на лагер. Но он никогда бы не вступил в общество анонимных алкоголиков. (С его точки зрения ежедневная святость столь же неудобна, сколь и скучна.) Нет, ему до сих пор необходимо блистать в полусвете. Это часть его духа. Ему просто надо блистать, не разрушая при этом своей души. Ему просто требуется время. Стабильность. Ну и потом, в конце концов, еще вероятна победа на Чемпионате Мира. Все еще вероятна.

Я решил устроить себе праздник, взяв недельный перерыв от погони за Джимми. Он продолжался три недели подряд, но дела были под контролем. Контракт мы заключили за рекордно коротнкое время (Джимми крайне настойчив в во всем, что касается контрактов). В тот момент я наслаждался реальностью «Вихря». Я обдумывал способы помочь Джимми выбраться из ямы, хотя ничего быстродействующего на ум не приходило.

Погрузившись в томные мечты, я представлял себе законченную книгу. Материал был настоящим подарком, и я воздам этому должное. Не будет никакой «разрешенной» лабуды, предназначенной для литературного негра. Я сказал об этом Джимми. Эта книжка будет о нем, а не «его». И, к моему удивлению, он с готовностью согласился. «Делай, что хочешь, сынок» - точные слова Джимми. Я бы так и поступил. Я бы вложил в нее всю суть своих знаний, истинный смысл слов, всю правдивость художника – сколько у меня ее осталось. Но как быть названием? Несколько очевидно? Нет. В том то и дело, что эта книга, как и произведение искусства, стала бы безумно популярна. Она должна быть понятна всем. Ведь нам бы с Джимми никогда больше не пришлось работать вместе после издания «Вихря».

Как потом показало вскрытие, именно на той неделе проявили себя вот те самые "всякие-разные там". Сначала, мне позвонили из издательства. Предложение описать всю правду о жизни Джимми Уайта уже поступило и не от меня. Этим занимается одно агентство. «Невозможно, – ответил я. – Они блефуют». Я связался с агентством. Они сказали, что Джимми говорил с ними и слово «невозможно» следует отнести его согласию на книгу, которую буду писать я. Позже в тот день, мне позвонил кто-то из заправил этого агентства. (Это был отвратительный звонок предупреждающего характера: про жуткие юридические последствия, если я продолжу работу и все в таком духе.). Подсознательно я понимал, что с «Вихрем» покончено. Линия 147 молчала.

Тем не менее, я рассердился. Я представил себе какого-то литературного негра, нанятого проходимцами, которые перемелют Джимми все косточки, не оставив даже скелета. В последней отчаянной попытке образумить его, я послал Джимми письмо о той опасности, которой он подвергается (Понятно, что в более мягком тоне). Ответа я так и не получил, зато мне позвонил нанятый писатель. Ее звали Розмари Кингслэнд, она в принципе не была похожа на авантюристку и, несмотря на охваченный паникой голос, казалась очень милой. Ее собственная книга, как сообщила Розмари, была запланирована несколько месяцев назад с согласия Джимми, поэтому она не могла взять в толк, что происходит сейчас. В свете этих событий, я понял, что пришло время расставить все точки над «и».

«Все нормально, Розмари, - сказал я. – Я выхожу из игры. Джимми полностью ваш. Удачи». Казалось, что теперь все. Но нет. Розмари тогда только начинала разбираться во всех хитросплетениях, поэтому она спросила главное: «Вы знаете, где Джимми?». Я рассказал все, что знал – любимые ипподромы, пабы. «Я больше не пытаюсь найти Джимми в пабах, - объяснила она. – Я побывала в одном недавно, и уверена, что он выскользнул через черный вход». Кажется, Розмари блуждала по лабиринту дольше, чем я ожидал. Еще она спросила, пишутся ли о нем какие-нибудь другие книги в данный момент, я ответил, что нет, насколько мне известно.

Когда я положил трубку, я подумал, а мне известно? В смысле, если Джимми общался со мной, возможно, были иные писатели – англичане, ирландцы, даже, может быть, мальтийцы - которые еще появятся, еще столкнутся с ужасной правдой. Вместо «Вихря» я написал роман об азартных играх. Джимми мелькнул там в крошечной сцене, и на обложке я разместил его высказывания об азартных играх. Случайно выяснилось, что мой издатель входит в ту же холдинговую компании, что и издатель Розмари. Когда моя рукопись легла им на стол, произошел очередной взрыв. Сначала позвонил издатель: «Мы слышали, что ты пишешь книгу о Джимми Уайте…». Я объяснил, что нет, не пишу. Потом появилась Розмари, снова в легкой панике. «Розмари, я могу вам поклясться, что 99, 999% этой книги не имеет никакого отношения к Джимми».

Это было летом. А пару недель назад я включил телевизор и увидел на экране Джимми, говорившего с уверенностью о «книге»: «Behind the White Ball», под авторством Джимми Уайта (и Розмари Кнгслэнд). Господи Боже, так ее опубликовали. Более того, его показали на церемонии вручения премии Уильям Хилл*** за лучшую книгу года на спортивную тематику, в список номинантов на которую был занесен и «White Ball». «Это будет спор между мной и Тони Адамсом», - беспечно заявил Джимми (на самом деле 10 минут спустя приз выиграл поэт Роберт Твиггер за «Яростные белые пижамы» (Angry White Pyjamas). Он действительно выглядел намного лучше. Слегка располневший, но до некоторой степени более уравновешенный. И хотя чуть раньше на той же неделе я видел, как его наголову разбил очередной аутсайдер на последнем телевизионном турнире, он добрался до четвертьфинала Чемпионата Мира прошлого сезона. Конечно, это могла быть иллюзия. Выбрался ли Джимми из ямы? Мне нужно было знать. Значит, настало время возвратиться в лабиринт.

Я переложил первоначальную беготню по поводу 147 на журналиста из Хатчинсон. Интервью назначено, сказала она. Но она была новичком, и не знала, во что ввязывалась. Утром в день встречи я позвонил Джимми, чтобы получить подтверждение. «Ничего об этом не знаю». - сказал Джимми. Он не может дать интервью, потому что лежит в больнице, проходит профилактический осмотр на рак (четыре года назад у него был рак яичка, сейчас у него ремиссия). Конечно, я мог это понять. Но потом Джимми великодушно предложил мне встретиться в снукерном клубе. Я подъехал на метро и очутился перед входной дверью здания возле какой-то грязной, наполовину замощенной досками автомагистрали.

То, что последовало за этим, показалось мне сказкой - вот только она произошла на самом деле. Оставив за спиной обшарпанные стены и поднявшись по лестнице, я оказался в совершенно другом мире. Перед моим взглядом открылись поля зеленого сукна, освещенные лампами, словно лучами солнца. Впрочем, именно это, вы прежде всего, видите в снукерных клубах, это потом вы опускаете глаза и видите груду окурков, помятые консервные банки, тела вповалку и чувствуете в воздухе слабый, но отчетливый запах отчаяния и разрушенных надежд.

Но это место было другим. Хорошим. С полом, застеленным коврами, и нормально разговаривающими людьми. Справа слабо светился бар, на стойке которого располагался портрет Джимми в рамке. Рядом с ней стояла привлекательная блондинка. «Вы пришли к Джимми, - сказала она. – Журналист?». «Да» - ответил я, и она крикнула бармену: «Даррен, этому мужчине все, что он пожелает!» Потом она представилась: «Аманда. Чай? Кофе? Или что-то покрепче, дорогой? Джимми будет здесь через минуту».

Ну, размышлял я, даже если он не появится, это не испортит вечер. Удивительно, но он пришел – слегка растрепанный, но все еще излучающий свет праведной жизни, как и во время телевизионного интервью. «Как осмотр?» - спросил я. «Отрицательно, - ответил Джимми – Со мной все нормально. Все хорошо». «А как книга? Продвигается?». «Замечательно. Она попала в список на премию Уильям Хилл. Правда, выиграли «Белые Пижамы». Однако нам досталась награда за лучшую обложку. Я был довольно расстроен, ведь победитель получил 7 000 гиней и бесплатный билет на скачки в Челтернэм на четыре дня».

Пытаясь не выглядеть, как отвергнутый ухажер, я спросил Джимми о методологии написания «Behind the White Ball». Много сессий было с Розмари?» «О да. Масса. 10, 20, не знаю точно. Если бы я знал, как много их получится, я бы не стал это затевать, наверное, то есть я был… – (звонит его мобильный) где ты приятель? Я знаю. Говорят, что мобильные телефоны плохо влияют на здоровье – Да, я рассказывал Розмари все эти истории, и она собиралась найти всех этих людей, когда я, ну ты знаешь, не мог присутствовать – (мобильный) Да приятель. Нет, я на Мальту еду – на это может потребоваться три-четыре дня, понимаешь?».

Тут выражение лица Джимми изменилось, когда он посмотрел на меня. Я бы хотел думать, что тень вины, набежавшая на его лицо, была вызвана неслучившимся «Вихрем». Но подозреваю, что это была просто вспышка воспоминаний, подсказывающая, что необходимо резко свернуть в сторону. «Ну, ты все сам знаешь, – начал он дружелюбно. – Конечно, я хотел сделать это с тобой, но мы так и не разобрались с финансовой стороной». Что! К стыду своему, я просто кивнул, как бы говоря: «Действительно, Джим, действительно». И то правда, что значит 40тысячная сделка в букмекерской конторе? История. Вот что это.

Вместо этого я спросил Джимми о его новом внутреннем свете. Он сказал, что это благодаря его «мотивационной» группе. «Они просто… говорят, насколько ты хорош сам по себе, понимаешь, и то, как они это делают, они действительно вдохновляют. Но мне надо вести себя как обычному человеку».

Разгульная жизнь? «Осталась позади. Больше неинтересно».

Скачки? «Покончено. И даже не скучаю. И по выпивке тоже. Все прошло. Не знаю почему. Я думаю, что самое классное для меня… мое место за снукерным столом».

Он говорил мне подобные вещи и раньше, но в этот раз я наполовину верил ему. Или, скорее, я наполовину верил, что он наполовину верит в это, и сейчас у него новая наполовину реальная жизнь. «Но спросите меня через шесть месяцев, и все может быть по-другому». – добавил он».
Ну а что он намерен делать с тем временем, которое раньше он проводил в гулянках? «Гольф» - сказал он. В это можно быть поверить. «Какой ваш гандикап?» «Мои жена и дети» - «А твой?» Я не понял шутки с первого раза, и Джимми терпеливо повторил ее, добавив: «Я имею в виду, мы может играть на пятерку. Но я бы не стал считать это ставкой».

Потом Джимми дал мне эксклюзив. Теперь есть Томми Тайгер, кроме Морин и дочерей. Он рассказывал историю про гольф одной из газет, сказав, что Томми Тайгера назвали в честь Тайгера Вудса. Это неправда, объяснил Джимми. Его так назвали из-за китайского гороскопа. «Я тигр, и мой мальчик тоже. Томми в честь моего отца, Тайгер из-за китайского гороскопа. Ты лучше все это запиши». Пока я записывал, Уайт рассказал, что впервые за долгие годы правильно питается. «Я должен сбросить вес. Я просто тренируюсь и расслабляюсь. И очень редко пью. Я мог бы, ну знаешь, вообще не пить".
Аманда пришла из бара, и Джимми сказал, что ему еще очень много надо сделать. «После Рождества я буду практиковаться по пять часов в день, несколько раз в неделю. Я наберу форму. Меня будет непросто остановить на Чемпионате Мира». В разговор включилась Аманда: «Надеюсь, ты рассказал ему, как я управляю этим местом, Джимми». Джимми сделал паузу перед тем, как бросить взгляд на зеленое сукно столов. «Железной рукой!» - провозгласил он. Тон, каким он произнес эти слова, ясно указывал, что это девиз его новой жизни.

Позже, я позвонил Розмари. «Наверняка это было тяжело, - заметил я. – Поймать Джимми, чтобы провести такое большое количество сессий». «Такое большое количество?» - переспросила она. «Мы встречались три раза. Три! И один из них пришелся на винный баром с кучей Джимминых знакомых. Вечеринка продолжалась до рассвета, они все были совершенно пьяны, и я не понимала ни слова, из того, что они говорили.

Даже зажатый в угол Джимми находил возможность ускользнуть. У него внезапно дико начинала болеть спина, или ему надо было идти на медицинский осмотр. Однажды, рассказывала Розмари, они, в конце концов, устроились в Оксоштте, она включила диктофон, а Джимми отпросился на минутку и в следующий раз уже появился в дверях, одетый в пальто. Извиняющимся тоном, он сказал, что у него неотложные дела. У Розмари было сильное ощущение, что Джимми слонялся неподалеку, и, стоило ей уйти, он вернулся назад.

Она не отступала. Она получила от него одно «действительно хорошее интервью». Она поговорила с Морин. Одного за другим она находила людей, которые знали его, включая Алекса «Урагана» Хиггинса, ключевую фигуру в истории Уайта. Хиггинс не только его друг и до некоторой степени наставник, он также человек, у которого Джимми принял звание своенравного и харизматичного гения сукна. Это жуткий конец Хиггинс, которым закончилось его падение с вершины звездного статуса до глубин безденежья и алкоголизма, призрачно витал рядом, когда Джимми пытался изменить кое-что в своей жизни.

«О да, хуже всего было с Алексом Хиггинсом. – вспоминала Розмари. – Он был в больнице. Операция на горле. Это было действительно ужасно, он как раз проходил через период отрицания. Вытащить его в Лондон на встречу со мной было крайне эксцентричным поступком. Находясь в трущобном районе пьяниц и бомжей, он сказал, что если я возьму его в кругосветное плавание, он расскажет мне занимательную историю. Я ответила, что не хочу. В конце концов, все закончилось 650 фунтами наличными и обедом в Royal Garden Hotel».

Как выяснилось, Розмари - состоявшийся автор, у которой есть два опубликованных романа в Штатах, где она жила в 80х. До этого ее уже дважды нанимали в качестве литературного негра, и этот опыт оказался настолько отвратительным, что она поклялась никогда не соглашаться снова. «Но Джимми выглядел таким интересным человеком, что я нарушила обещание». Ну тогда, правда должна была добить ее окончательно. «Нет, совсем нет». На самом деле она рассчитывала поддерживать с ним связь. «Я чувствовала себя школьной учительницей иногда, но однажды он сказал: «Розмари, мы с вами непохожи, но мне кажется, что мы стали друзьями». Я подумала, что это очень мило».

Последний раз она его видела после церемонии вручения премии Уильям Хилл. Причины самоуверенного заявления Джимми крылись в намеке на его несомненную победу, который сделали ему два человека. «Но он достойно принял поражение, - сказала она. – Его утешил нежданный подарок спонсоров –купон на 500 фунтов, дающий возможность сделать ставку».

Все это было хорошо, но один вопрос так и остался без ответа. Почему Розмари продолжала наблюдать за Джимми? Почему я продолжал? Почему продолжал – пусть на расстоянии – Иегуди Менухин? Что такого интересного в Джимми Уайте? Я обратился к «Behind the White Ball» в поисках ответа. Я вынужден признать, что это интересная книга: свежая отсутствием в ней снукера, полная картин повседневной жизни; и очень трогательная, как в том моменте, когда Джимми развеял прах своих мамы и брата над Сандауном в темноте, и потом назвал в их честь скачки. The Lillian and Martin White Maiden Stakes.

Конечно, «Вихрь» был бы другим, но… ах, да, вот здесь, на странице 78 что-то похожее на ответ. Во время встречи с Ураганом Хиггинсом. Где-то в середине 80х Джимми уже шесть недель провел в номере «Элизабет Тейлор» в изысканном Грэшем отеле, Дублин, когда туда приехал Ураган Хиггинс. Хиггинс всегда останавливался в этом номере и попросил Джимми переехать. Джимми, несмотря на их дружбу, отказался. Вместо того, чтобы выбрать другую комнату, Хиггинс предпочел несколько дней прожить в ванной. И как-то вечером, когда они пили в номере Хиггинс объяснил, почему так важно, чтобы не Джимми, а он жил в этом номере: дело в том, что он «эстет», а Джимми нет, а Грэшем по-настоящему способны оценить только эстеты. «Вот почему я подхожу, Джимми, а ты нет».

Это, конечно, было неправдой. Хиггинса можно назвать, с моей точки зрения, настоящим эстетом, но поскольку он играл в снукер, он считал, что в этой среде ему навсегда суждено остаться таким единственным. А потом появился Джимми. В конце концов, Хиггинс признал, что встретил себе ровню, молодого себя, вероятно, и не смог этого принять. В действительности, не имеет значения, что делают люди вроде Урагана Хиггинса и Джимми Уайта, имеет значение, как они это выражают. У них есть «это» чем-бы «это» ни являлось, в той же степени, в какой этим наделены великие художники, писатели, поэты и скрипачи. Такие люди редкость. И когда они катятся вниз, их надо спасать.

То, что никто не подумал спасти Хиггинса – позор - хотя технически, время еще есть – но мне кажется, то же самое можно сказать и о Дилане Томасе ****. В любом случае, это лишь моя теория. Behind the White Ball, кстати, уже окупил аванс и – что довольно плохо – уже проданы права на фильм с Розмари в качестве сценариста. Это развитие дел немного меня тревожило, так как Джимми недавно присвоили звание МВЕ; в смысле, эта сделка могла вытолкнуть его на рекламную орбиту, которая не имеет никакого отношения к его снукерным выступлениям – а это уже та грань, где начинается отрицательная реакция. Откровенно говоря, слабый намек на нее я заметил еще в те недели, когда искал встречи с Джимми. Среди благоприятной прессы была одна статья, в которой его, 36летнего Питера Пена, уже назвали «жалким».

Победа Джимми Уайта на Чемпионате Мира смогла бы исправить абсолютно все. Я бы не поставил на то, что это случится, но делать ставку на то, что этого никогда не произойдет, я бы тоже не стал. Как и Розмари. Причем посмотрите, незаметно вышло так, что все мы – Розмари, я, Иегуди, сам Джимми – вероятно, в лучших традициях «Урагана» Хиггинса, упорно не хотим видеть правду, ослепленные собственными желаниями. Но нет, невозможно. Потому что «Ослепленный желаниями», как Джелли Беби скажет вам – это ведь голливудский фильм, не так ли?
______________
*Иегуди Менухин – американский скрипач и дирижер, чаще всего играл на инстурментах работы Гварнери. KBE (командор ордена Британской империи)
** Намек на знаменитый парковый лабиринт бывшего королевского дворца Хэмптон Корт. Его площадь составляет около 0,2 км2.
***Премии Уильяма Хилла за лучшую книгу года на спортивную тематику – это ежегодная британская книжная премия, которую букмекерская контора Уильям Хилл вручает ежегодно.
**** Дилан Томас – знаменитый валлийский поэт. Кроме своих произведений известен своим пьянством.

Источник: http://independent.co.uk